Яйцо били с утра.
Сначала, хромая, подошел дед. Долго катал яйцо по столу, гремел об столешницу. Занозил руку, грязно выругался, позвал старуху. Та приковыляла, заполошно путаясь в подоле, сокрушенно завздыхала, когда старик сунул ей под нос распухшую мозолистую ладонь.
Потом колотили оба. Шиш.
Дребезжащим, ломким голосом бабка позвала внучку. Та загремела ведрами в телятнике, разойкалась, побежала, вскидывая худые коленки, хлопая резиновыми сапогами.
- Чегой-то?
- Бей! - гаркнули на нее.
- Ой-ой... - заныла девка, но послушно схватила тяжелый кругляш, уперлась покрепче, ахнула об стол.
Ни на волос не подалась скорлупа, только трещина по доске! Дед раззадорился, бегом потрусил в сени - за колуном.
- Ты что это делаешь, старый! - шумнула бабка, да какое там. Аж трясется весь, глаза загорелись как у молодого. Размахнулся - шарах! И стол пополам, инда щепки брызнули.
А яйцо стоит, не шелохнется.
- Оказия, - поморщился дед, растирая спину, и покосился на бабку, - слышь, мать, чо гуторю?
- Не глухая чать! - огрызнулась та, слепенько нажмурилась на яйцо, обошла со всех сторон. Достала из-под божницы очки, долго сматывала оправу ниткой. Потом нацепила на нос.
- Сразу ить на учителку стала похожа, - засмеялся старик, забухал кашлем, - хоть сейчас в волостные писаря иди, старая...
- Молчал бы уж, кулугур лесной, - незлобиво отозвалась та, мелко покрестилась на образа, - говорила я тебе - не след с этим нехристем связываться было! Как его там...
- Счас, - насупился дед, достал из кисета бумажную гармошку, расправил на колене, - во. Хрис-то-фор Ко-лум-б. Слыхала! Христофор! С самой Гишпании.
- Да уж слыхала. Сам-то чем слушал, когда кафолик тебе энто яйцо на наше менял? Совсем задурил голову, охальник. Ему, мол, яйцо понадобилось, чтоб матросам своим, распьянчугам и брандахлыстам, фокус какой-то показать! Да где ж это слыхано - фокус! Обманул он тебя, каменюгу небьющуюся продал, а ты и рад.
- Да ладно тебе, - вскипел дед, - раскудахталась сама почище курицы! Человек был из богатых, сразу видно - барин! Так и сказал через толмача: "Все будут говорить - "просто, как Колумбово яйцо, мне бы только добраться до Индии". Нешто ему жалеть одно-то яйцо было?
- А ты и поверил. До Индии! Ладно - он ни бельмеса по-нашенски, а ты чего? Ась? Чего ты ему заместо обычного курячьего яйца продал?
- Ну дак от нашей Зорьки-то яйца и побольше будут и повкуснее, - закряхтел старик, поплелся ставить колун на место. Бабка сурово покачала кудлатой головой, всплеснула руками.
- Повкуснее! Дак ить не каждый знает, как и готовить-то их! А ежели не справятся, не уследят? Ты ж не предупредил никого! Вот сам вспомни - когда Зорьку подобрал, сколько ты ее выхаживал, с ложечки кормил, на руках таскал, чтоб не дай бог, не померла? А потом - как корма для нее добывал, сарайку заново строил, суседей от ейного норова оберегал? Не было хлопот, называется...
- Эх, да ну тебя, - старик махнул рукой, влез в калоши и похромал по двору к сараю. Открыл скрипучую дверь, пригляделся к темноте.
- Зорька, Зорюшка, ты где? Я вот тебе сахарку запас с утра.
Из стойла раздалось радостное сопение, вытянулась крупная лобастая голова.
- Соскучилась, сердешная, - радовался дед. Он огляделся, поднял с пола обломок хворостины и принялся почесывать Зорьку, со скрипеньем огибая крупные пластины панциря. Королева ксеноморфов довольно шипела и тихонько тыкалась старику в плечо зубастой челюстью.

* * *
В Атлантике носилась по волнам мертвая "Санта-Мария".

© Шарапов Вадим Викторович